Блондин поморщился, когда порыв ветра опять поцарапал кожу. Холодно и очень ветрено. Надо было одеться теплее, хотя бы куртку накинуть. Но поздно, теперь приходится терпеть холод.
Юноша тряхнул светлой головой. У него в кармане колода , на душе новые, чужие карты. И вечер только начинается. А он, блин, уже готов ускакать домой только потому, что замерз.
Удивительно. Его не пугает возможность умереть, но зато может спугнуть элементарный осенний порыв ветра. Неженка.
Кличку парень получил недавно. Слухи о том, что он ни разу не проигрывал – ложь. Проиграл один раз. И, когда из него вытягивали карту, разрыдался. Невольно, неспециальное. Предательские слезы сами собой возникли на щеках. Отдавать карту – чертовски больно. Он не ожидал. Тогда-то кто-то из игроков и хмыкнул «Неженка».
И кличка приклеилась к нему, как, кхм, банный лист к заднице. Теперь, когда Томас появлялся среди игроков, его так и звали – Неженка.
Правда, с тех пор он больше не проигрывал. Отсюда слухи, будто он обладатель невозможной удачи. Оно, наверное, и хорошо. Шестнадцатилетнего мальчика, больше похожего на девочку с короткой стрижкой, стали уважать. Он появлялся не так часто и далеко не всегда играл, просто стоял и наблюдал. Отсюда и слухи.
Слухи, слухи, слухи. Самые разнообразные, самые сумасшедшие. У людей такая богатая фантазия.
Юноша остановился напротив скамейки. Его взгляд привлекла колода. И человек, у которого она была. Он ещё его не встречал здесь.
- Играешь?

Хорошо ли он играет? Неженка поднял голубые глаза и улыбнулся уголками губ. В эту игру хорошо играть нельзя. Тут нельзя смухлевать, ничего не зависит от ловкости рук или гибкости ума. Только удача. Голая, ничем не прикрытая удача.
Играешь с самой смертью. Каждый раз, когда противник тянет карту, чувствуешь, как близок конец. На самой грани, рискуешь самым дорогим. Кожей ощущаешь холодное дыхание старухи с косой.
И, когда противник ничего не находит, чувствуешь себя победителем. Чуть ли не Богом. Кажется, что тебе море по колено. Ты – сын самой удачи. Это диагноз. Призвание. Этого, кажется, у тебя никто не отнимет.
- Неплохо, - Томас кивает и пересчитывает карты. 54 штуки. Нельзя смухлевать.
Вся прелесть игры в том, что в какой-то момент ты чувствуешь себя Богом. Играешь с жизнью, с чужой жизнью, как ребенок играет с любимой игрушкой, и никто, никто тебя не остановит. Оказываешься на тонкой грани между жизнью и смертью – вырываешься и понимаешь, сколько на самом деле стоит твоя жизнь.
Это игра – наркотик. Первая партия срывает все стоп-краны и ты уже не можешь остановиться. До смерти.
- Неженка, - недовольно бурчит мальчик. Всё равно же узнает, если среди игроков крутится. А потом его имя звучит слишком громко. Его имя – оно не для этого района. Оно для газетных заголовков, для светских приемов, для «высшего общества». Не для игры.
Семёрка Пик. Блондин сглатывает и испуганно смотрит на противника. Это его жизнь.
Как так?
Немой вопрос так и остаётся немым вопросом. Томас морщиться, когда холодные пальцы касается кожи под футболкой. Самое неприятное в игре ещё и то, что надо позволять дотрагиваться до собственного тела. В этом плане не везёт девушкам.
Он боиться. Знает, что сейчас будет. До боли в пальцах цепляется за скамейку, хватает ртом воздух. Если бы мог, подался назад, но тело сковывает боль.
Брюнет и не думает вынимать из него карту. Издевается, тянет время – затягивает пытку. А мальчик сквозь боль слышит, как бьется его сердце. Так отчаянно отбивает последние секунды. Брюнет тянет карту – сердце начинает биться быстрее, будто спешит отстучать свои положенные удары. С каждым новым ударом перед глазами расплываются красные цветы. Небо становиться ближе, а потом возвращается на место. Томасу кажется, что весь мир теперь – его сердце.
Он наконец делает глубокий вдох и хватается рукой за грудь.
- Издеваешься? – голос охрип, - Давай я с тобой лучше наличкой расплачусь?

Вообще-то может. Любой человек стоит денег. Можно даже посчитать его стоимость –то, сколько он приносит пользы, минус затраты на еду, воду, энергия, одежду, плюс социальный статус, возможные последствия его деятельности, можно ещё приплюсовать уважение и любовь общества в процентах. Получим стоимость человека.
Всё продается под этим небом. Чья-то жизнь – самый ходовой товар. Ни дорого, ни дешево и достать не трудно.
Неженка делает глубокий вдох, когда брюнет опять проникает внутрь. На лбу выступает испарина, мальчик поднимает голову и невидящим взглядом смотрит с красно-серое низкое небо.
Точно. Если это не прекратиться, он умрет от болевого шока. Жаль, в средние века люди не знали о возможности вытягивать карты из тела человека. Во-первых, тогда бы Святая Инквизиция запретила бы азартные игры. Во-вторых, всё та же святая Инквизиция нашла бы новый метод пытки. Входит-выходит, входит-выходит, дергаем за уголки карты на сердце и жертва не то, что кричать, дышать от боли не может. Ведьмы бы признавались во всех смертных грехах после первой же попытки вытянуть из них карту.
И да, как метод убийства это тоже до невозможности оригинально. Жертва умирает, терпя боль, но не в силах ничего с этим поделать. И умирать она будет так долго, как ты хочешь. А в конце ещё и получишь её жизнь. Буквально.
Секундная передышка и опять по новой. Блондин уже с трудом соображает, кто он, где он и что делает.
- Хорошо, - у него же нет выбора, да? Мальчик, получив свободу, откидывается на спинку лавочки и глубоко дышит, прикрыв глаза. Боль проходит моментально. Но воспоминания о ней не менее болезненны.
На брюнета рядом ему пока плевать. Он пока на всё согласен, лишь бы избавиться от мучителя. А потом, потом, ну, он же кровью нигде не подписывался. И даже если подпишется – пусть попробует найти его. Повторно и добровольно Томас никому в себя лезть не позволит.
- Сколько душ ты хочешь? – «много и всегда» не наш выбор. Точное количество. Пять, десять, сто. Сколько? Платить никто не будет, но создать иллюзию сделки – всегда пожалуйста.

Ой, какие мы грозные. Будто в деревни живем. Процент того, что эти двое вновь встретятся – минимален. А тут такие угрозы, аж смешно становиться.
Идиот. Мальчик смотреть вслед брюнета и улыбается. Найди меня, идиот, а потом поговорим.
Вечер подходить к концу, ветер становиться сильнее, и Неженка, хмуриться. Ему до своего квартала – ого-го-го как далеко. Машины у него нет, идти через темные кварталы одному совсем не хочется. Люди извращенные пошли. Пару раз его чуть не отымыли. Один раз, перепутав в девушкой. Второй раз вполне осознано. Спасло юношу то, что он бегает быстро. Но повторять кросс не хотелось.
Но и домой не хотелось. Он сегодня слишком много пережил, чтобы сейчас вернуться домой и заснуть. Подумав, мальчик достал из кармана тоненький мобильный телефон и, полистав электронную записную книжку, остановился на Вольте. Остальным звонить либо поздно, либо бессмысленно. Не объяснять же президенту  математического кружка, почему он только что не продул свою жизнь и сейчас нуждается в психологической поддержке.
«Занят? Я проиграл, забери меня. Парк в восточном районе, ты знаешь, я там играю постоянно. И только попробуй сказать, что занят»
Экран мигнул голубым огоньком – «Сообщение доставлено». Юноша хмыкнул и сполз по лавочке ниже, удобно устраивая светлую голову на спинке. Вольт не напрягает. А потом он тоже игрок. И к блондину относиться, как к младшему брату. Иногда даже с заботой.
Вот именно заботы после смерти родителей Томасу так не хватает.
А, ещё Вольт не дурак, и это радует.
Моя жизнь в моих руках. Моих. И ни чьих больше, пф

- Меня обыграли, - обреченно выдохнул мальчик. Он ещё несколько секунд молчал, сидя с закрытыми глазами и пережевывая случившиеся. Его обыграли. Подумать только.
- Один козел. Прикинь, он потребовал, чтоб взамен на свою жизнь я ему приносил свой выигрыш, - он повернул голову, расплываясь в улыбке, - Кретин.
За то время, пока Вольт топал до парка, блондин в конец окоченел. Он уже даже устал мерзнуть – просто сидел на лавочке, дражал и думал о том, как же, мать его, холодно.
- Что-то ты долго ехал. Мог бы и поторопиться.
Люди часто проигрывают свою жизнь. Никто же не знает, какая карта выпадет. Но никто не хочет быть убийцей. Поэтому проиграть жизнь равносильно крупному проигрышу. Вместо жизни обычно отдают деньги. Квартиру, машину, дачу, украшения. Что угодно. Любое важное составляющее жизни. Иногда проигравшие расплачиваются натурой, если нарываются на извращенцев. Но чаще деньгами.
Есть, конечно есть фанатики, которые не нарушают правила. Им нужна жизнь – бесконечно долгая жизнь. Нарвался на такого, может распрощаться с жизнью. Но таких мало, в большинстве своей люди боятся отнимать жизнь.
Брюнет же не был фанатиком. Он бы не оставил тогда карту. Но он отказался от денег. Это было удивительно.
Отлично устроился, говнюк. Я буду рисковать – а он получать вознаграждения. Да хрен